О-ле! О-ле! О-ле! Трамп — чемпион! Или все-таки пока только президент?! Во всяком случае, инаугурация 45-го президента США стала самым ярким эпизодом прошедшей недели, которая запомнилась также международным экономическим форумом в Давосе, ужасом Чубайса и другими событиями и свершениями.
На этом бурлящем фоне на мировом рынке стали, можно сказать, царили тишина и спокойствие. Однако за ровным фасадом могут скрываться весьма серьезные тенденции.
Во-первых, Китай. В начале недели биржевые котировки на сырье и стальную продукцию внезапно подскочили, причем железная руда достигла максимального значения с декабря 2013 года. На этой волне китайские металлургические компании подняли внутренние и экспортные цены на прокат, так что стоимость горячекатаных рулонов для зарубежных потребителей снова превысила отметку $500 за т FOB.
Основной причиной скачка были заявления китайских властей о намерении реально сократить в этом году производство стали, а не только приступить к демонтажу оборудования на давно закрытых заводах. Прежде всего, речь идет о небольших предприятиях, которые выплавляют металл из лома в индукционных печах и гонят на продажу низкокачественную арматуру. Некогда такая продукция появлялась у нас на Дальнем Востоке и в Сибири. Ее можно было сгибать руками.
По словам китайских специалистов, такого добра в Китае еще хватает. Речь идет о 4% национального производства стали или около 30 млн. т в год. При том, что годовое потребление арматуры в стране — что-то около 200 млн. т. Таким образом, если власти КНР смогут продавить это решение и реально закрыть подобные «шарашкины конторы» до конца июня, как обещают, местный рынок стали заметно оздоровится.
Впрочем, иных вариантов у китайцев нет. Лишних мощностей становится все больше. Экспорт падает. В четвертом квартале 2016 года за рубеж было отправлено на 6 млн. т меньше стальной продукции, чем в тот же период годичной давности. Правда, спад по 2016 году в целом составил только 3,5%, но это только начало. Если Евросоюз доведет процесс изгнания китайцев с регионального рынка проката до конца, а страны Юго-Восточной Азии хотя бы немного займутся импортозамещением, китайский экспорт стали в текущем году может уменьшиться от прошлогодних 108,5 млн. до 80-90 млн. т. А рассчитывать на существенный рост внутреннего потребления не приходится. Тут удержать бы свое… Даже повторение показателя 2016 года будет оглушительным успехом.
Впереди у китайцев пауза — Новый год по местному календарю, который наступит 28 января, и всё-всё-вс ё. Поэтому китайцы пока временно выбывают из ценообразующих факторов на мировом рынке стали. Но что тогда остается?
Во-вторых, Турция. Крупнейший покупатель российской стальной продукции и полуфабрикатов опять столкнулся с экономическими трудностями. Курс национальной валюты немного укрепился после падения 9-11 января, но снова пополз вниз. Политическая обстановка достаточно напряженная. Видимый спрос на прокат в стране упал, вследствие чего снизились внутренние цены, а турецкие клиенты добились уступок от всех зарубежных поставщиков. В том числе, на прошлой неделе подешевели заготовка и листовой прокат российского производства. И вернуться им на отметки соответственно $400 и $500 за т FOB будет непросто. Хотя бы из-за действия следующего фактора.
Да, в-третьих, это сырье. В Азии продолжают валиться спотовые цены на коксующийся уголь. Австралийские экспортеры вспоминают как прекрасный сон начало ноября прошлого года, когда они получали за свой материал более $300 за т FOB. Сейчас вредные китайские клиенты перед праздниками норовят сбить цену до менее $175 за т FOB. И противопоставить что-либо этой тенденции нечего. За последние месяцы австралийские компании таки нарастили добычу угля, в то время как в Китае дефицит этого ресурса заметно уменьшился. Конечно, уголь в обозримом будущем не подешевеет до $75-85 за т FOB, как год назад, но на прежние высоты уже не вернется.
Впрочем, угольный фактор с наибольшей силой сыграет в апреле. В конце прошлого года японские металлурги промахнулись. Они заключили контракты на покупку коксующегося угля в первом квартале 2017 года по $285 за т FOB Австралия. На второй квартал они потребуют компенсации. И снижение цен вдвое будет не самым худшим результатом с точки зрения экспортеров. А менее дорогостоящий уголь — это меньшая себестоимость. В октябре прошлого года глава одной крупной японской сталелитейной компании сказал, что подъем цен на уголь — это прибавка к стоимости горячекатаного листового проката порядка $100-120 за т. И цены на прокат таки поднялись, причем даже на еще большую величину. А теперь, значит, будут откатываться обратно.
И дело, кстати, не только в угле. Во второй половине января турецкие металлурги добились понижения импортных котировок на металлолом. Пока немного, на $5-10 за т по сравнению с началом текущего года. Но это, извините за каламбур, только начало. В дальнейшем ожидаются новые уступки. А более дешевый металлолом — это гарантированное понижение котировок на российскую заготовку.
Остается железная руда. Она пока стоит дороже $80 за т CFR Китай. Но почему-то аналитики всех без исключения западных инвестиционных банков и консалтинговых компаний прогнозируют ее удешевление до менее $60 за т уже в ближайшие месяцы. Логика здесь простая. Китай должен сократить выплавку стали. Всякая железорудная мелочь в Китае уже ушла с рынка, а остались на нем лишь крепкие рентабельные компании, которые добычу сырья существенно сокращать больше не будут. Так что, расширение китайского импорта руды должно прекратиться, в то время как объем предложения на мировом рынке возрастет.
Исходя из всего этого, велика вероятность, что уже в ближайшей перспективе котировки на стальную продукцию за рубежом понизятся. Соответственно, российским меткомбинатам, очевидно, придется пересматривать свою ценовую политику на внутреннем рынке. Пока что некоторые производители, подняв котировки по январским контрактам, грозятся сделать то же самое и в феврале, но сейчас для этого все меньше оснований. По крайней мере, если судить из пресловутого экспортного паритета, особенно, с учетом укрепления рубля.
Повышение курса отечественной валюты до менее 60 руб. за доллар не стало для российской экономики благоприятным событием. На стоимости импортных товаров в магазинах оно все равно не отразилось, а вот уменьшение конкурентных преимуществ отечественных предприятий — это серьезно. Как отмечал на Гайдаровском форуме министр промышленности и торговли Денис Мантуров, курс в 56 руб. за доллар является критическим для российской промышленности. Поэтому рубль стали аккуратно опускать, заверяя деловую общественность в сохранении стабильности.
По словам первого вице-премьера Игоря Шувалова и министра экономического развития Максима Орешкина, рубль будут держать, при необходимости скупая «лишнюю» валюту, а дополнительные доходы от повышения мировых цен на нефть и газ будут направляться не на увеличение государственных расходов, а на сокращение бюджетного дефицита и экономию резервных фондов. Как и ранее, стимулирование экономического роста за счет госинвестиций приносится в жертву снижению инфляции и поддержанию стабильной экономической ситуации.
Впрочем, правительство намерено направить в этом году на поддержку промышленности, преимущественно, автопрома и прочего машиностроения 107,5 млрд. руб, а экономический рост даже без дополнительных усилий, по оценкам Максима Орешкина, может составить в текущем году достаточно пристойные 2%. И это действительно более чем реально, учитывая фактическое завершение спада в строительстве и автомобильной промышленности. Правда, по словам министра, для этого нужно отсутствие внешних шоков.
А вот тут надо вернуться к тому, с чего мы начали, — к Дональду Трампу и внушаемому им ужасу, который, по словам Анатолия Чубайса, испытывает вся либеральная экономическая тусовка, собравшаяся в Давосе. Причем, что интересно, новый американский президент еще ничего не совершил. У него пока есть только намерения и масса проблем, с которыми он неминуемо столкнется в ходе их реализации. Почему же его критики так возбудились?! Или они уже что-то знают?!
Если снова процитировать Чубайса, приближающаяся катастрофа заключается в том, что «мир, построенный после Второй Мировой войны рушится, его больше нет». Вообще-то, Анатолий Борисович в корне не прав. Рушится мир, построенный не после Второй Мировой, а после 1991 года.
Экономическая модель, возникшая в начале 90-х и получившая окончательный вид в нулевых, представляет собой, в общем, достаточно изящный по-своему круговорот товаров, ресурсов и денег. Китай и другие удачно подсуетившиеся страны «третьего мира» являются центрами массового производства. Они поставляют потребительские товары с минимальной себестоимостью и по минимальной цене транснациональным корпорациям, а те продают их в западных странах с накруткой в сотни процентов, которая служит для финансовой подпитки мощного слоя продавцов, креативщиков, барменов, психологов и прочих «квалифицированных потребителей». Одновременно развивающиеся страны покупают для своей промышленности большое количество ресурсов, обогащая страны — экспортеры нефти и минерального сырья. Заработанные средства и промышленники, и сырьевики частично вкладывают в свое развитие, плодя новых потребителей для транснациональных корпораций, а частично помещают в американские гособлигации (treasures). Таким образом, все при деле, все довольны, а больше всего те, кто допущен к самой главной кормушке и занимается экспортом самого прибыльного товара — американских зеленых денег и долговых расписок.
Однако данная модель оказалась неустойчивой. Основной проблемой стала постоянная откачка денег на финансовый рынок, где достигались самые высокие прибыли, для которых совершенно не требовалось наличие реального сектора экономики. А последний в результате стал хиреть. Доля средств, поступавших населению в виде зарплат и социалки и правительствам в виде налогов, начала уменьшаться. Перестало расти потребление в западных странах, как ни стимулируй его потребительскими кредитами, из-за чего продолжавшиеся расширяться производственные мощности оказались избыточными. Итогом и стал кризис 2008-2009 годов, а дальше была уже только агония.
Правда, после 2009 года все продолжали держаться за обломки этой экономической модели, пытаясь их чем-то склеить. В США и Евросоюзе придумали QE и нулевые процентные ставки. Китайцы обеспечивали нужные темпы экономического роста, тратя сотни миллиардов долларов на строительство автомобильных и железных дорог, мостов и аэропортов. Объяснялось это тем, что никто не мог предложить никакой — вообще никакой — альтернативы. А Дональд Трамп взял, и предложил! И этого уже было достаточно, поскольку высказанное слово есть дело, а угроза страшнее ее реализации. Тем более, что Трамп в США не один такой. Его поддержала вся американская промышленная и девелоперская элита, увидевшая, наконец, яркий солнечный свет в конце туннеля.
В первом приближении новая модель мировой экономики уже очерчена. В ее рамках новое американское руководство хочет перебросить деньги, которые ранее вращались чисто в финансовом секторе, обогащая лишь его инсайдеров, в реальную экономику — в строительство новых предприятий и электростанций, в модернизацию инфраструктуры, в создание рабочих мест. В конечном итоге это должно запустить заново механизм роста потребления и дать рынок сбыта национальной промышленности.
Кстати, этот процесс уже пошел. В январе около десятка крупных компаний — производителей автомобилей, электроники, фармацевтики уже заявили о намерении создавать новые мощности в США. Так что ужас Чубайса и других либералов и глобализаторов понятен: изменения уже начались, их не остановить. Даже если Дональд Трамп здесь и сейчас потерпит поражение, в долгосрочном плане это ничего не изменит. Идея есть, она уже овладела массами.
В новой модели проиграют условные финансисты, которые будут низведены из властелинов мира в обслугу для промышленников. Транснациональным компаниям придется крепко поделиться доходами с правительствами. С очень большими проблемами столкнутся страны с экспортно ориентированной индустриальной экономикой — прежде всего, Китай и Мексика. Кстати, точно такие же риски возникают в отношении Турции и Польши, но пока что вопрос о возвращении рабочих мест из этих стран в Германию, Францию и Северную Италию не ставится. В целом обстановка в мировой экономике из худого мира превращается в добрую ссору всемирных масштабов с непредсказуемым финалом. Какое-то время вокруг будет очень неуютно.
Положение России в этой начинающейся свистопляске, между тем, представляются достаточно прочными. Для нас переходный период стартовал уже в 2014 году, спасибо санкциям. Конечно, создание несырьевой экономики с достаточно высокой долей высокотехнологических секторов только происходит, но начало уже положено, а цели и средства видны достаточно хорошо. Никуда не денется и богатая ресурсная база России, которая в любом случае останется солидным бонусом. Наконец, дееспособные вооруженные силы и качественное государственное руководство (при всех неоднозначностях внутренней политики) способны защитить страну практически от любых внешних угроз.
Тряханет всех, понятное дело, не по-детски. Но причин паниковать и ужасаться у нас все-таки пока нет.
