Продление соглашения экспортеров нефти об ограничении добычи до конца 2018 г., интервью премьер-министра Дмитрия Медведева нескольким телеканалам, металлургический саммит G20 в Берлине — таковы были, пожалуй, важнейшие события последней недели осени для российского рынка стали.
В целом эта неделя была для поставщиков стальной продукции не слишком успешной. Продолжилось снижение котировок на листовой прокат на первичном и спотовом рынке. При этом стоимость горячекатаного проката Ст3 толщиной 4-10 мм впервые с августа опустилась ниже отметки 40 тыс. руб. за т CPT Москва с НДС. Для потребителей это в принципе неплохо, но не очень хорошо для дистрибьюторов, у которых в запасах весьма велика доля более дорогостоящей продукции прежних месяцев. В арматурном секторе отскок сменился небольшой понижательной коррекцией.
Основная проблема при этом заключается в низком спросе. Частично это, безусловно, обусловлено сезонными факторами, но важной причиной спада является и не самое благополучное положение в промышленности и строительном комплексе. В частности, в последние два месяца очень сильно просело производство сварных труб. Не спешит подниматься со дна строительный сектор.
Правда, металлургические компании, которые уже пошли на уступки при заключении декабрьских контрактов, скорее всего, воздержатся от дальнейших понижений в обозримом будущем. По крайней мере, в последнее время произошло некоторое улучшение на мировом рынке, на который обычно ориентируются отечественные производители. Экспортные котировки на горячекатаный прокат, заготовку и другую стальную продукцию перестали падать. И хотя существенного роста пока не зафиксировано, металлурги могут надеяться на прогресс в декабре.
Поддержку мировому рынку стали оказывает, прежде всего, Китай. После того как 15 ноября в 28 крупных городах страны были введены ограничения на производство ряда видов промышленной продукции, в том числе агломерата и чугуна, цены на стальную продукцию и металлургическое сырье там пошли вверх.
Объем предложения действительно сократился и, очевидно, будет сокращаться дальше. В конце ноября в десяти городах провинции Хэбэй, в которой выплавляется больше четверти китайской стали, были введены чрезвычайные меры «второго уровня», предусматривающие еще более жесткие ограничения. В то же время, признаков падения спроса на прокат пока не заметно. В частности, не сбавляет оборотов строительная отрасль центра и юга страны, нет никаких изменений к худшему в машиностроении и трубопрокатной промышленности.
Так что, китайские компании в очередной раз за последние полтора года подняли экспортные котировки до внутреннего паритета, вполне спокойно отнесясь к возможному сокращению внешних продаж. А дороговизна китайской стальной продукции помогает производителям и из других стран добиваться более выгодных для себя условий при осуществлении поставок.
Поэтому не совсем справедливы прозвучавшие на «Стальном саммите» обвинения в адрес Китая, что якобы он забивает мировой рынок своей продукцией, сбивая цены на нее в глобальном масштабе. Вообще, состоявшийся 30 ноября международный форум никаких существенных результатов не принес. Китай реально выводит из эксплуатации избыточные производственные мощности, отчитавшись за 220 млн. т в год за неполные два года, но западные страны продолжают критиковать его за якобы «несправедливые преференции» госкомпаниям. Впрочем, сейчас с «западниками», очевидно, невозможно придти к согласию ни по каким вопросам из-за их полной недоговороспособности.
Достаточно активным показал себя в конце ноября и турецкий рынок. Повышение котировок в лирах в ответ на ослабление местной валюты по отношению в доллару вызвало оживление в секторе арматуры. Строители, опасаясь дальнейшей девальвации, поспешили заключать сделки с поставщиками проката, а те, в свою очередь, начали скупать металлолом, чтобы обеспечить себя сырьем не только до конца текущего года, но и на январь. В результате лом также прибавил в цене, дойдя до максимального значения за последние два с половиной месяца. Это создает благоприятные возможности и для российских экспортеров заготовки.
Однако прогресс, достигнутый на мировом рынке, пока что контрастирует с его отсутствием в России. Причем существенных прорывов здесь пока не предвидится. Интервью премьер-министра нескольким телеканалам различной направленности в очередной раз продемонстрировало, что российское правительство остается верным своей прежней политике постепенных эволюционных изменений с опорой, прежде всего, на частный сектор, без крупного госфинансирования экономических проектов. В целом экономическая тема в интервью уступала социальным аспектам. Проблемы назывались, но каких-либо резких действий, направленных на их решение, не предусматривается.
Безусловно, такой подход тоже приносит определенные результаты. Снижение инфляции и не завершенный еще процесс очищения финансового сектора от неумелых, слабых и слишком хитрых финучреждений со временем должны благоприятно сказаться на состоянии экономики… когда и госструктуры, и естественные монополии, и бизнес, и население привыкнут к относительному постоянству цен и курса рубля.
Уменьшение зависимости доходов бюджета от мировых цен на нефть посредством упорядочения в сфере налогов и сборов, тотального контроля финансовых и торговых операций через цифровизацию в перспективе сделают российскую экономику более устойчивой и здоровой. Однако приспосабливаться к этим новшествам достаточно некомфортно, даже если (или именно потому что) переходный процесс растягивается на годы.
Одной из «кричащих проблем» современной российской экономики премьер-министр назвал бедность, правда, сразу же ушел в ее социальные аспекты. Но для российской промышленности низкий платежеспособный спрос на товары и услуги — вопрос еще более сложный и неоднозначный. В отечественной экономике велика доля сырьевых отраслей и производств по первичной переработке сырья, к каковым, в частности, относятся и металлургические. Для них оплата труда — это затраты, практически никак не влияющие на уровень спроса на их продукцию, а борьба с бедностью среди их персонала может обернуться для них снижением прибыльности и конкурентоспособности на мировом рынке.
Быстрых рецептов здесь к сожалению нет. Социалка, о которой рассказывал премьер, это борьба с симптомами, а не с самой болезнью. Подъем рынка труда на качественно новый, более высокий уровень происходит, лишь когда в экономике определяющую роль начинают играть высокотехнологичные отрасли, которым нужна высококвалифицированная рабочая сила, получающая достойную своим знаниям и умениям оплату. Причем такие отрасли должны работать на массовый потребительский рынок либо на богатое и денежное государство, которое тоже должно достаточно высоко держать планку среднего уровня зарплат в госсекторе.
Конечно, в российской экономике разрабатываются и внедряются современные технологии. Премьер упомянул в интервью группу «Стан», добившуюся немалых успехов в импортозамещении некоторых групп станков. Немало положительных примеров можно найти в деятельности отечественных авиастроителей, некоторых подразделений «Ростеха» (например, холдинг «Швабе»), «Росатома», металлургических и трубных компаний. Но пока что средний уровень дохода специалистов на производстве определяют не они. А ни одна компания не станет дороже платить за квалифицированный труд, если за него можно не платить.
Борьба с бедностью в России принесет реальные плоды только тогда, когда большая часть рабочих мест в производстве будет приходиться на несырьевые отрасли, создающие достаточно высокую добавленную стоимость и не вовлеченные в процессы жесткой ценовой конкуренции на внешних рынках. Тогда и в российской металлургии будут повсеместно внедрены автоматизация и цифровизация, а солидное место в сортаменте отечественных компаний займут сортовой и листовой прокат из нержавеющих и спецсталей, а также другая специализированная нишевая продукция.
Достаточно важное значение имеет и государственная фискальная политика. Общество «всеобщего благосостояния», существовавшее в США с 50-х до начала-середины 90-х годов, а в Европе кое-где сохранившееся и до нашего времени, опиралось, в частности, и на перераспределение доходов путем сильно прогрессивной налоговой шкалы. В тех же США до реформ Рейгана наивысшая ставка подоходного налога достигала 90%.
В то же время, заявление Дмитрия Медведева о том, что не стоит трогать плоскую налоговую шкалу, имеет под собой четкое основание. Западные страны, прежде чем вводить свои драконовские налоги на богатых, сначала приучили свою элиту сравнительно честно их платить. В наших условиях эта задача пока не решена, а значит, и слишком рано переходить к следующим шагам.
Также ни в коей мере не стоит отказываться и от нефтяных сверхдоходов, тем более, что их с учетом уроков последних лет можно использовать более рационально, чем в первой половине текущего десятилетия. Заключение нового соглашения ОПЕК+ о продлении ограничений на добычу нефти до конца 2018 г. — безусловно, шаг в правильном направлении. Хотя в ближайшее время существенных дивидендов он не принесет. Договорившись, Россия и другие экспортеры просто удержали цены на нефть от нового спада.
Уж очень агрессивно ведут себя американские нефтяники и… статистические органы. В последние месяцы оперативные данные о добыче нефти в США являются довольно сильно завышенными (на 200-300 тыс. баррелей в день), что через три-четыре месяца показывает официальная статистика Министерства энергетики. Таких существенных разрывов, причем лишь в одну сторону ранее не бывало. Вообще, у многих специалистов давно уже возникло впечатление, что американская сланцевая нефть — очередной пузырь, каковых в местном финансовом секторе надуто уже немало. Но вот когда он соизволит лопнуть, большой вопрос.
Так или иначе, пока что нам приходится ждать. Терпеть, замечать поблизости постоянно происходящие мелкие количественные изменения и рассчитывать на то, что рано или поздно они, накопившись, перейдут в новое качество.
Другие материалы о российском и мировом рынке стали читайте в разделе «Аналитика».
